Калмыковы. От Таврии до Средней Азии и обратно

История этой семьи начинается в начале XIX века в Таврии, а к концу века Калмыковы — крупные землевладельцы и овцеводы Юга России (Крым — Северный Кавказ). Однако сюжет наших родословных поисков развивался в обратном направлении: из Средней Азии через Кавказ в Таврию. Начинался он с четырёх старинных фотографий сохранившихся в моей семье, и вопросов, на которые не было ответа.

В 1929 году дети и внуки моего прапрадеда — Василия Емельяновича Калмыкова (1859–1922), оставив семейные дома и хозяйства, под покровом ночи навсегда покинули Кабардино-Балкарскую автономную область и на подводах, семьями выехали в Среднюю Азию. История рода с тех пор была табуирована и от детей хранилась безупречно. Но в каждой семье остались несколько фотокарточек и запомнившиеся фразы прадедов о прошлой жизни.

Спустя век, в 2010 году потомки Василия Емельяновича собрали воедино электронный архив всех сохранившихся старинных фотографий и воспоминаний. Паспарту и подписи фотографий свидетельствовали о широкой географии семейства: Владикавказ, Нальчик, Армавир, Таганрог, Ростовна-Дону и Мелитополь… На фоне фотоиллюстраций жизни 1930–40-х годов резким контрастом выделялись снимки первых десятилетий XX века. На них крестьянское происхождение предков в дорогих одеждах выдавали лишь их крепкие руки.

В семье, несмотря на значительное к тому времени финансовое состояние и наличие постоянных и сезонных работников, по-прежнему работали все дети, даже младшие. Так, девочка-подросток могла самостоятельно справиться с упряжью лошадей, а один из сыновей подростком погиб при перегоне скота в горах. Занимались как овцеводством, так и коневодством, сдавали в аренду склады, владели мельницами, маслобойками, кирпичными и черепичными заводами. Все дочери были обучены швейному мастерству. Старшие сыновья с деловыми поездками посещали Турцию и Иран, где семье принадлежала недвижимость. Ещё юношей, мой прадед — Фёдор Васильевич управлялся с мельницей и страсть к механизмам осталась у него на всю жизнь. Он попал на фронт Первой мировой войны рядовым 4-й автомобильной роты, откуда вернулся с ранением, а после миграции в Среднюю Азию работал мастером на рисовом заводе. Лень и капризы в семье не поощрялись с детства. Как-то привёз Василий Емельянович в подарок младшей дочери платье, но она осталась недовольна: не тот, мол, фасон и ткань колется. Тогда, пригласив девочку из бедной семьи, он спросил: «А тебе нравится платье?», — девочка кивнула, — «Ну, тогда, оно твоё». Так дочь была сурово наказана, оставшись без нового платья. Женившись, сыновья не уходили из родительских домов. «Пока я жив, все будете большой семьёй жить под общим кровом», — отвечал Василий Емельянович на просьбу сына жить отдельно.

Василий Емельянович — страстный любитель цветов, неизменно привозил из многочисленных поездок семена и черенки новых растений. Поклонник театрального искусства, он часто собирал детей и, опираясь на трость, вёл на очередной спектакль. Несмотря на тяготы и многочисленные переезды, в семье сохранилась фарфоровая кружка кузнецовской мануфактуры — память о близкой дружбе Калмыковых с семьёй известных промышленников Кузнецовых.

В воскресные дни Василий Емельянович исправно посещал молоканское собрание. Его девять детей получили среднее образование в гимназии, а двое старших сыновей учились в Московском коммерческом институте (ныне Российский экономический университет им. Г. В. Плеханова). Умер Василий Емельянович Калмыков на руках младшей дочери в 1922 году, через год после смерти жены Татьяны Захаровны. Сыновья, отправившись со скорбным сообщением к родным, по дороге встретили двоюродных братьев, спешивших навстречу с вестью о смерти дяди.

У Василия Емельяновича было три брата: Яков, Дементий, Иван, и сёстры, имена которых нам были неизвестны. Из запросов в архив Кабардино-Балкарии и справочных статистических изданий начала ХХ века удалось выяснить, что В. Е. Калмыков был почётным блюстителем Тамбовского хуторского общества во Владикавказе, зарегистрирован как землевладелец Нальчикского округа, допущенный к выборам в Государственную думу (1906), член совета Терского общества сельского хозяйства и сельхозпромышленности (1911-1912).

Мы опубликовали в интернете альбом собранных фотографий, в надежде, что кто-нибудь откликнется. Через полгода, обнаружив фотографию своей прапрабабушки Матрёны Дементьевны, отозвались потомки Струковых. В их родословной неожиданно обнаружился Яков Емельянович Калмыков (1860–?) и часть его потомков. Землевладелец и овцевод, он владел экономией и зимовником в районе ставропольской Курсавки, где располагались и участки Дементия Емельяновича Калмыкова и некое «Калмыковское товарищество»¹. Сама Матрёна Дементьевна, как выяснилось из родословной росписи, в девичестве тоже была Калмыковой.

Несколькими браками со Струковыми связано и семейство Зиновия Самойловича Калмыкова, но объединить в единое древо «Самойловичей» и наших «Емельяновичей» пока не удавалось. «Самойловичи» после раздела наследства покинули Ставрополье и вернулись в Крым. Зиновий Самойлович Калмыков умер в 1917 году в своём имении при Джанкое. В 1930-м двух его сыновей с семьями выслали в Коми АССР откуда они вернулись лишь после Великой Отечественной войны. Дочь Зиновия, забрав с собой племянницу, эмигрировала во Францию.

Трагической оказалась и судьба Струковых. Муж Матрёны Дементьевны — Пётр Иванович Струков погиб ещё в 1898-м году, оставив на вдову шестерых детей. Его отец Иван Фролович Струков умер незадолго до революции. Трёх братьев Петра Ивановича Струкова расстреляли в 1920 году в собственном крымском имении Отрадное (ныне село Островское Первомайского района)².

Через полгода совместных усилий мы поняли — вся наша родословная так взаимосвязана между собой, что невозможно исследовать одну фамилию в отрыве от другой. И всё чаще и чаще в семейной истории упоминалась Таврия. Калмыковы и Струковы, Курьяновы, Мазаевы, Сапунцовы, Смагины, Стояловы и другие близкие родовые ветви — словно один большой клан, расселились от Таврии до Кавказа.

С первых лет крещения Киевской Руси и на протяжении веков возникали очаги инакомыслия, а некоторые христианские подвижники, обвиняемые каноническим православием в «ереси и неправых толках» стали называть себя «духовными христианами». Во второй половине XVIII века духоборы Тамбовской губернии разделились на два отличных по сути, но близких по духу религиозных течения. Оба они отказались от почитания креста, икон, мощей, святых и церковной иерархии.

Откуда взялся термин «молокане»? До сих пор в среде самих молокан на это отвечают по-разному. Впервые он встречается в документах конца XVIII века. Ключевое отличие молокан заключалось в особом почитании Библии, тогда как духоборы больше опирались на внутреннее просвещение и «книгу животную [т. е. «живую»]», а не «писаное, мёртвое, слово». В Таврической губернии, с момента её учреждения, первопоселенцами на правом берегу Молочных Вод были именно духоборы, а спустя десятилетие началось переселение молокан по другую сторону от реки Молочной.

Часть новорасселённых сектантов в первые же годы запрашивали разрешение на переселение в Закавказье, куда в те же лета выселялись раскольники Тамбовской, Владимирской губерний и области Войска Донского. Оставшиеся у Молочных Вод основали на месте ногайских поселений три молоканские слободы: Ново-Васильевку, Астраханку и Новоспасское. Известны случаи перехода из духоборов в молокане и обратно. У Калмыковых есть легенда о том, что изначально предки пришли в Таврию духоборами, а перешли к молоканам позже.

До второй половины XIX века сектанты не имели права отлучаться от мест проживания далее чем на 50 вёрст. И лишь в 1860-х годах с получением долгожданной увольнительной «во все города и селения Российской империи» крестьяне Таврической губернии Бердянского уезда стали активно осваивать Крым, а затем и Кубанскую область, продвигаясь всё дальше на Кавказ. Земли выкупали или брали в аренду целыми общинами или семействами. Примечательно, что свои многочисленные отары овец из Таврии на Кавказ и в некоторых случаях обратно, они перегоняли зимой, когда восточная часть Азовского моря покрывалась прочным льдом, сокращая тем самым путь на новые места³. Экспансия молоканских хозяйств на Кавказе шла столь стремительно, что уже в 1896 году на карте Ставропольской губернии обозначены многочисленные молоканские хутора. «В пореформенный период здесь [на Кубани и в степях Северного Кавказа] начал быстро складываться новый слой крупных землевладельцев из переселенцев, получивших название «тавричан». В руках этих «чумазых лендлордов» были крупные капиталистические экономии в Терской и Кубанской областях. Тавричане Мазаевы, Бердиковы, Николенки, Стояловы являлись крупными поставщиками мяса, сала, шерсти в города Центральной России»⁴.

Выяснение наших родословных осложнялось скудностью данных в архивах. Молокане не регистрировались в церковных книгах и вели собственные метрические книги, бòльшая часть которых утрачена. Проблемой для архивных запросов была и путаница в датах рождения. Так, у большинства предков дата рождения: реальная, метрическая и паспортная — это три совершенно различных даты, порой с разницей в несколько лет. Прибавьте сюда и особенность молоканской родословной — близкородственные браки (вплоть до троюродных и двоюродных), которые они вынуждены были практиковать из-за сектантской замкнутости. Поэтому сбор информации опирался на воспоминания, старинные фотографии, справочные статистические издания и журналы начала века, а также списки репрессированных.

Информационным сокровищем стал для нас ежемесячный журнал «Духовный Христианин»⁵, основанный Александром Степановичем Прохановым в начале ХХ века. На его страницах между религиозными диспутами встречаются статьи и сообщения, освещающие отношения и быт того времени, а также многочисленные упоминания о наших фамилиях. Так, скажем, молоканский старец, подписывал свои статьи/письма: «Ваш брат, Максим Иванович Калмыков, из экономии Якова Емельяновича Калмыкова (Курсавка)».

Возникшая ранее гипотеза о большом роде Калмыковых получила вскоре первое косвенное подтверждение. Просматривая «Алфавитный список владельцев частных земель Ставропольской губернии», мы впервые обнаружили документальное упоминание об Емельяне «Васильеве» (т.е. Васильевиче) Калмыкове, а с ним и «других» Калмыковых (в том числе и «Самойловичей»). Они совместно выкупили в конце XIX века крупный участок ставропольской земли генерал-майора Азамат-Гирея из династии крымских ханов Гиреев⁶. Эта же семейная артель землевладельцев и овцеводов Калмыковых упоминается с 1868 по 1889 год в «Алфавите владельцам и лицам, на имения коих наложены запрещения, напечатанные в сенатских объявлениях о запрещениях на имения»⁷.

А в фондах Земского банка Херсонской губернии в записях за 1885 год есть документальное свидетельство о крымских землевладениях пращура: «землевладелец Перекопского уезда при х. Джаракчи (Асс) Емельян Васильев Калмыков».

В «Истории Нововасильевки», составленной местным краеведом Григорием Владимировичем Каниболоцким, упоминался Иосиф Иосифович Калмыков, владелец единственной тогда в округе газогенераторной мельницы. «Происходя из богатой фамилии Калмыковых, [в детстве потеряв отца] и воспитываясь в бедной семье [отчима] Ячменёва, И. И. привлёк внимание своих богатых родственников, которые будучи приверженцами молоканства <…>. приняли живое участие в духовном воспитании своего родственника, поддерживая материально Ячменёва. Когда И. И. возмужал <…>, родственники поддержали его, женили и переселили из Астраханки в Нововасильевку в родительский дом, и тут же во дворе, с [их] помощью <…> был построен молитвенный дом, в котором И. И. оставался руководителем общины до самой смерти». Они же «…склонили его построить вальцовую мельницу, <…> с тем, чтобы он управлял ею и получал равную с ними долю дохода. Во время империалистической войны мельница перешла вся к нему…» В годы революции «И. И. никуда не пошёл, не побежал, он остался на своём месте, его не тронула Советская власть, <…> и передала ему национализированную у него мельницу, которую он держал до самого последнего времени»⁸.

Чтобы разобраться в таврической части родословной, в 2012 году я отправился на Мелитопольщину, расспрашивал жителей Нововасилевки и Астраханки. Тогда-то и выяснилось что женой того самого Иосифа Иосифовича была его троюродная сестра — Елена Емельяновна Калмыкова (1873–1927). Это дочь моего прапрапрадеда Емельяна Васильевича Калмыкова, у которого Иосиф Иосифович считался любимым зятем. Елена Емельяновна и Иосиф Иосифович вырастили трёх сыновей и двух дочерей, похоронили в 1914-м старшего сына Иосифа («молодого хозяина» отцовской мельницы), а затем и его жену в 1926-м, а в следующем году оба ушли из жизни.

В Мелитополе живут потомки и Феодосии Емельяновны Калмыковой (1867–1923) — старшей сестры Елены Емельяновны. Феодосия с мужем Иваном Захаровичем Сергеевым вырастили шестерых детей. После смерти отца Феодосии — Емельяна Васильевича Калмыкова, Сергеевы в 1914 году отправились на освоение земель в Омскую область, основателями молоканского села Вольное (ныне Манасай, Северный Казахстан). Там же супруги Сергеевы были и похоронены (1923). В следующем году их сын — Василий Иванович Сергеев с семьёй возвратился в Нововасильевку. О судьбе и потомках ещё одной дочери Емельяна Калмыкова — Марии Емельяновны в замужестве Панкратовой известно мало.

В архивах «таврических» потомков Емельяна Калмыкова кропотливо собраны уникальные фотографии и воспоминания. Сохранилась и фотография нашего общего пращура — Емельяна Васильевича Калмыкова, точно такая же, как и у «кавказских» потомков. Копия этого же снимка, переданная в 1958-м году Мелитопольскому краеведческому музею, экспонировалась в его разделе о русских первопоселенцах края.

Северная Таврия, три молоканские слободы у Молочных Вод, стали «землёй обетованной» для переселенцев-молокан, где семьи гонимых крестьян-сектантов, окрепнув, немногим за полвека (всего одно поколение!) стали крупными землевладельцами и овцеводами всего Юга России. В метрических книгах молоканских общин Ново-Васильевки конца XIX — начала XX веков выяснилось, что часть молокан, живших на Кавказе (потомки которых и не подозревали о таврическом происхождении предков), заключали браки здесь, в Нововасильевке, здесь же рождались их дети и даже внуки.

Удивительное путешествие в прошлое и наши поиски не закончились. История хранит еще много тайн, неизвестных имён и судеб. А нам просто необходимо — всех найти и всех вспомнить!

P. S.

Статья была уже отправлена в редакцию, но в начале мая я неожиданно получил сообщение от потомков ещё одной (ранее неизвестной) сестры моего прапрадеда — Татьяны Емельяновны Калмыковой. Воспоминания этой семьи подтверждили, что Василий Емельянович жил близ станции Котляревской (КабардиноБалкария), а Яков и Дементий Емельяновичи — на своих хуторах около станицы Воровсколесской и ст. Курсавка (Ставропольский край) — все братья занимались овцеводством и «были знамениты на весь Северный Кавказ».

И. А. Соловьёв в монографии об истории станицы Воровсколесской рассказывает: «Известно, что рядом со станицей жили представители секты молокан землевладельцы Калмыковы. В 1898 г. они оказали помощь сеном наиболее нуждающимся и бедным станичникам, у которых закончился фураж по причине затянувшейся зимы. По этому поводу [местный писарь, урядник] Иван Тупикин [в «Кубанских ведомостях»] писал: ‹… Нельзя не отметить великодушную отзывчивость в самую, что называется, критическую минуту к нуждам воровсколесцев соседейземлевладельцев Калмыковых (молокан), пожертвовавших на сих днях св. Пасхи нашим несколько скирд сена, объедьев из-под овец и сенных загат. Это великодушие жертвователей многих вывело из отчаянного положения. Пример весьма редкий и назидательный…›» ⁹. Из переписки с автором книги выяснилось, что один из хуторов несомненно сохранился — сейчас он входит в состав села Красноярского (его восточная околица) и до сих пор местные жители называют его Калмыковским хутором.
Татьяна Емельяновна Калмыкова (1860– 1932) с мужем Алексеем Николаевичем Сергеевым жили в молоканском хуторе Тамбовский (рядом с городом Терек, Кабардино-Балкария), где и вырастили единственную дочь Анну. Василий Емельянович сосватал племянницу Анну за своего молодого друга Михаила Михайловича Суркова. В 1930-м семья была репрессирована и выселена в Ставропольский край. В архиве семьи сохранилась уникальная групповая фотография Калмыковых.

По воспоминаниям потомков у Емельяна Васильевича Калмыкова было четыре сына и шесть дочерей. И теперь нам известны имена восьмерых из них: Василий, Яков, Дементий, Иван, Татьяна, Феодосия, Елена, Мария.

Информация для статьи была собрана благодаря участию родных и особенно Инны Галкиной-Волоховой (Бузулук), Алисы Ротенберг (Нью-Йорк), Геннадия Верещагина (Ессентуки), Ольги Бойко (Москва), Елены Калмыковой (Мелитополь), Юрия Калмыкова (Мелитополь), Константина Дашкина (Мелитополь), Валентины Дьяченко (Ипатово). В поисках существенно помогли знакомства с Владимиром Колодиным (Николаев), Германом Стрельниковым (Москва), Михаилом Поповым (Нововасилевка), Верой Хрусталёвой (Нововасилевка), Аллой Тарасовой (Нововасилевка), Еленой Говор (Канберра), Константином Прохоровым (Омск).
Игорь Владимирович Гузиков, г. Москва.

• Гузиков И. В. Зиновий Данилович Захаров // Мелитопольский краеведческий журнал. № 5, 2015. — Мелитополь: Союз краеведов Мелитопольщины. — С. 67-72. [Молокане: материалы к истории. http://molokans.ru - 30.06.2015]
• Гузиков И. В.,Чухраенко А. А. Учительская семинария русских сектантов // Мелитопольские ведомости. № 13, 25–31 марта 2015 г. — С. 16. [Молокане: материалы к истории. http://molokans.ru - 31.03.2015]
• Гузиков И. В. Калмыковы. От Таврии до Средней Азии и обратно // Мелитопольский краеведческий журнал. № 3, 2014. — Мелитополь: «Союз краеведов Мелитопольщины». — С. 74-81 [Молокане: материалы к истории. http://molokans.ru - 30.07.2014]
• Гузиков И. В. Ново-Васильевка (молоканская) // Мелитопольский краеведческий журнал. № 1, 2013. — Мелитополь: «Союз краеведов Мелитопольщины». — С. 27-29 [Молокане: материалы к истории. http://molokans.ru - 30.07.2013]